Читать онлайн книгу "Башкиры. История Караная Муратова, пугачевского полковника"

Башкиры. История Караная Муратова, пугачевского полковника
Урал Юлдашев


«Я ехал в поезде Астана-Москва. Было жарко, несмотря на открытые окна, в вагоне было душно, пришлось подолгу стоять в коридоре и смотреть на проплывающую бесконечную равнину, на мелькавшие маленькие разъезды и женщин с флажками в руках. Я ехал на родину, в Башкирию, в прошлом году мне это не удалось, поэтому с нетерпением ожидал встречи со своими братьями и сестрой, которые жили в разных городах и селах. Вообще, жизнь у меня складывалась не очень гладко, и совсем не так, как предполагал, иногда я переживал по этому поводу, но утешал себя тем, что такова судьба – что суждено, то и сбудется, а опыт жизни набирается путем набивания шишек. В Казахстане я оказался в трудный для меня период жизни, но здесь удалось закрепиться – найти работу и завоевать уважение среди коллег и руководства, много сил было приложено для самоутверждения и авторитета…»





Урал Юлдашев

Башкиры. История Караная Муратова, пугачевского полковника


Светлой памяти Юлдашева Тимербулата Минигалеевича – любимого отца, замечательного человека и прекрасного педагога.





Предисловие

Кандидата политических наук Каптагаева Олжаса Кенесарыулы, лауреата Государственной премии «Дарын» Правительства РК.


Книга Юлдашева У.Т. «Башкиры. История Караная Муратова, пугачевского полковника» является исторической повестью, а писать историю дело серьезное и ответственное, особенно когда речь идет о борьбе народа за свою свободу. Мы хорошо знаем башкирского народного героя Салавата Юлаева ставшим легендарной личностью. Оказалось, что существует и другой, пока менее известный герой пугачевского восстания – Каранай Муратов, прошедший свой путь войны от Оренбурга до Казани. Это герой, сражавшийся отначала восстания и до ее конца, переживший ссылку и вернувшийся домой, ставший свидетелем торжества победителей и перемен на престоле и в стране. В романе отражена значительная часть истории народа, описаны башкирские восстания и их предводители, законы периода правления Екатерины II и реформы императора Павла I. Автор хорошо владеет документальным материалом, который добротно представлен в примечаниях к главам, из которых, уважаемый читатель, имеет возможность узнать много интересного о башкирах, народе родственном казахам. Описывая тяготы и лишения народа легко можно перейти тонкую грань объективности, за которой начинается личное отношение автора к происходящим событиям однако Юлдашеву Уралу Тимербулатовичу удалось сохранить чувство меры и ответственности. Роман читается легко, уверен, что книга для многих станет неким откровением и проводником в те далекие от нас времена пугачевского восстания.



    Каптагаев О.К.




Рецензия


На книгу У.Т.Юлдашева «Башкиры. История Караная Муратова, пугачевского полковника» 200-летняя историография Пугачевского восстания накопила громадный фактический материал, к сожалению, далеко не достаточно востребованный. Специалистам известно, что источники могут предоставить великолепные сюжеты еще не одному поколению писателей, драматургов, кинематографистов и политологов. Как говорится, было бы желание.

У Урала Тимербулатовича, врача по професси, такое благородное желание появилось. По замыслу автора, его книга не является строгим научным исследованием, и содержит позволительный для жарна вымысел. Окнако, в своей основе, «История Караная Муратова» построена на достоверных исторических фактах. Когда-то, почти два с половиной века назад, имя этого «главнейшего бунтовщика» гремело далеко за пределами Башкортостана. Оно было на слуху не только у командиров правительственных войск и высокопоставленных чиновников, но и у самой императрицы Екатерины II. Легенды о Каранае-батыре и его брате Рысае-батыре живут до сих пор. Без сомнения, личность подобного масштаба модет быть персонажем, как для монографии, так и для художественного произведения. Поэтому мы с удовольствием можем отметить, что первый шаг в этом направлении сделан. Несмотря на то, что некоторые места книги не лишены стилистических и фактических погрешностей, содержащиеся в ней бытовые, этнографические и батальные зарисовки, а также психологизм в изображении главного героя, позволяют, на наш взгляд, говорить о ней как о состоявшемся произведении. Полагаем, что автор обладает творческим потенциалом и способен на новые достижения в избранном направлении.



    Кандидат исторических наук С.У.Таймасов.


Дело писателя не уничтожать прошлое, а понимать и прощать, оправдывать его.

    Мигель де Сервантес






Глава I. Пролог


Я ехал в поезде Астана-Москва. Было жарко, несмотря на открытые окна, в вагоне было душно, пришлось подолгу стоять в коридоре и смотреть на проплывающую бесконечную равнину, на мелькавшие маленькие разъезды и женщин с флажками в руках. Я ехал на родину, в Башкирию, в прошлом году мне это не удалось, поэтому с нетерпением ожидал встречи со своими братьями и сестрой, которые жили в разных городах и селах. Вообще, жизнь у меня складывалась не очень гладко, и совсем не так, как предполагал, иногда я переживал по этому поводу, но утешал себя тем, что такова судьба – что суждено, то и сбудется, а опыт жизни набирается путем набивания шишек. В Казахстане я оказался в трудный для меня период жизни, но здесь удалось закрепиться – найти работу и завоевать уважение среди коллег и руководства, много сил было приложено для самоутверждения и авторитета.

Ночью пересекли границу, на станции Кайрак был паспортный контроль и таможенный досмотр с казахстанской стороны, а потом долго стояли на российской станции Троицк, здесь контроль был жестче. После пограничников был наркоконтроль, по вагону с достоинством прошла немецкая овчарка, а за ней небольшого роста сержант, было видно, что собака чувствовала себя главной.

Утром за окном пейзаж сменился, пошли невысокие горы, покрытые лесом и отвесные скалы вдоль полотна дороги, это начались предгорья Урала. На станции Челябинск поезд стоял полчаса, выйдя из вагона, я прошелся по перрону, где в киосках торговали местными сувенирами. Пейзажи на деревянных срезах, поделки из уральских самоцветов, охотничье и рыбацкое снаряжение, бинокли, пневматические пистолеты и кухонная посуда – всего было в изобилии. Купив пару бутылок местного пива и небольшого сушеного леща, я вернулся в вагон.

В Уфу поезд прибыл около трех часов дня, пока я пробирался к выходу, за окном мелькнула знакомая фигура брата Марвана. Мы обнялись: – Как доехал, все в порядке? – в этом вопросе было все, что он хотел бы узнать.

Я вспомнил его немногословность, он поседел еще больше, однако оставался таким же стройным, его миновала участь большинства мужчин его возраста толстеть в области талии. Марван старше меня на два года, уже с детства и, особенно в школьные и студенческие годы, всегда был для меня примером. Когда я приехал учиться в Уфу, то часто приходил к нему в общежитие на улице Зорге, в их комнате всегда было тепло и уютно. С ним жили парни после армии, уже с опытом жизни и не забывали учить нас, молодых, уму-разуму, сейчас я вспоминаю эти времена с благодарностью и некоторой грустью. Потом пришла «Перестройка» все изменилось, появились «капиталистические» отношения между людьми, стали мерится деньгами, хотя и разбогатели немногие, но стало много корысти и зависти. Марван приехал встречать меня на «Жигулях», и пока ехали до Чесноковки, рассказывал о своих хлопотах, он выдавал замуж третью дочь, поэтому в доме сейчас полным ходом шел ремонт – у него работали две бригады узбеков. Проезжая по мосту через Белую, я увидел монумент* и вспомнил о пугачевском восстании и о его участнике Каранае Муратове. Приехали в Чесноковку, на крыльцо вышла Салима, жена брата, красивая женщина приятной полноты и спросила меня с улыбкой: – Урал, я очень рада, что ты приехал, мы соскучились, ведь прошлым летом ты же не приезжал. А у нас хорошая новость – отдаем замуж дочь, видишь, идет ремонт, а нам надо успеть завершить его, хотя бы за два-три дня раньше назначенного дня регистрации. Все остальное у нас есть, приданное я приготовила, свадебное платье купили и подогнали по фигуре, накупили подарков будущим родственникам.

– Салима, моя жена Нурбану передала вам и невесте подарки, – я открыл свою дорожную сумку, – к сожалению, она не может приехать, передает большой привет и поздравления.

– За подарки спасибо, жаль, что ее не будет, но в следующий раз обязательно приезжайте вдвоем. Она начала расспрашивать о нашей жизни, об Алматы и Астане, и рассказывать, как готовились к свадьбе и как идет ремонт дома.

– А какие у тебя планы, приехал надолго? – вклинился в разговор Марван.

– Хотелось всех увидеть, погостить немного, встретится с одноклассниками и друзьями.

– Как учится твой сын Ануар?

– Он оканчивает обучение в Англии, в университете города Йорк, говорит, что у него будет диплом с отличием.

– Ну, заранее поздравляю, парень, видать, с головой.

– Спасибо. Голова у него есть, это хорошо, но я думаю, что главное в жизни это воля и умение трудиться, а сколько умных голов потом никем ни стали и даже скатились.

– Пожалуй, ты прав, но это так трудно дается в молодости, – задумчиво произнесла Салима.

– От нас куда поедешь? – спросил Марван.

– Нужно позвонить старшему брату Анвару в Стерлибашево и сестре Земфире в Мелеуз, рассказать о своих планах и договориться, что будем делать дальше – ответил я. После обеда мы с братом вышли к строителям, чтобы посмотреть, как идет работа, и что еще предстоит сделать. На крыше возились рабочие, он стал давать им указания, чтобы верх крыши и карнизы были идеально ровные.

Погостив два дня в Чесноковке, я поехал в Стерлибашево, где родился и вырос и где в родительском доме сейчас живет старший брат Анвар. Микроавтобус прибыл к полудню, было жарко, от остановки я пошел пешком, по дороге встретил нескольких знакомых, которые останавливали меня, чтобы расспросить какая жизнь там, в Казахстане. Брат стоял на крыльце, увидев меня, пошел навстречу, хотя он уж давно был на пенсии, но, несмотря на поредевшие и совершенно седые волосы, выглядел бодрым и энергичным.

– Ну, здравствуй, Урал, очень рад тебя видеть живым и здоровым! – широко заулыбался Анвар, и мы крепко обнялись.

– Здравствуй брат, как поживаешь, здоровье не подводит?

– Ничего, пока держимся, давай, проходи в дом. Подошла его жена Эльмира и приветливо улыбнулась:

– Как доехал, Урал, как жена, дети, все в порядке?

– Дома все в порядке, Нурбану передает большой привет и подарки, – мы вошли в дом, я открыл свою дорожную сумку.

– Спасибо большое, я рада, что она помнит нас. А сейчас садитесь обедать, я приберегла прошлогодние соленья, попробуй, твой брат сам солил. Мы сели за стол, выпили по рюмочке водки, соленые огурцы и помидоры, даже простояв всю зиму и половину лета, были очень вкусными.

– Твои соленья, как всегда, на высоте, – похвалил я брата, тот, довольный улыбнулся:

– Ну, давай еще по одной, – а когда выпили, то поинтересовался, – надолго приехал?

– Недели на три, со многими хотелось повидаться, надо бы съездить к родственникам мамы в Азнаево, а то я уже забыл, когда был там в последний раз, да и в Каранай тоже надо съездить.

– Кстати, – сказал Анвар, – к нам приходил один историк, доцент кафедры, спрашивал у меня архивные документы про Караная Муратова, но их у меня нет. После смерти отца забрал

Марс, на похоронах никто из нас этого не заметил, сам, наверное, помнишь, не до того было. Наш отец* первым начал собирать документы про Караная Муратова, писал в разные архивы, в ответ прислали кое-что. Говорил, что Каранай Муратов был полковником у Пугачева, после подавления восстания помилован царицей Екатериной. В народе говорят, что его принимала сама Екатерина II, он гостил у нее, играл на курае, потом был одарен подарками и отправлен домой при условии, что никогда больше не будет воевать против, и будет держать своих башкир в овиновении. Однако почему она его не казнила, не понятно, но я не думаю, чтобы он был предателем, я где-то читал, что тогда были помилованы многие повстанцы башкиры. – Да, папа мне тоже говорил, – вспомнил я, – но, к сожалению, документов я не видел. В советское время не было принято говорить, об этом, тогда изучали только историю КПСС и СССР, где нет ни слова о башкирских восстаниях, а если кто вспоминал об этом, то его сразу обвиняли в национализме, со всеми вытекающими последствиями. Да и теперь об этом не пишут, помню, в школьной программе было восстание Емельяна Пугачева, но оно проходило, как одна из крестьянских войн, где мимоходом поминалось о башкирах, да пушкинская «Капитанская дочка» с неизменным эпиграфом «Русский бунт бессмысленный и беспощадный». Ведь в начале этой повести, Пугачев появляется из бурана, как человек из ниоткуда, очевидно, для дворян и царского правительства, восстание было полной неожиданностью. Я был в командировке в Уральске и после завершения своих дел зашел в дом музей Емельяна Пугачева и увидел много интересного. Этот дом принадлежал местному казаку Кузнецову, на его дочери Устинье женился Пугачев, дом так и зовется – «дом царева тестя». В городе есть выразительный памятник казахскому батыру Сырыму Датову, который со своим войском присоеденился к Пугачеву, когда правители Малого Жуза – Нурали хан и султан Дусалы занимали выжидательную позицию. К казахам приезжал от Пугачева атаман Михаил Толкачев, но поддержки не нашел, а на обратной дороге восставшие казаки заняли Яицкий городок (Уральск). Часть казаков и солдат, во главе с начальником гарнизона, укрылись в Михайло-Архангельском соборе*, который пугачевцам так и неудалось взять. Этот собор хорошо сохранился, сейчас отреставрирован и является достопримечательность города. Другая достопримечательность – музей А.С.Пушкина, великий поэт был в Уральске, когда собирал материал о восстании Емельяна Пугачева. Каранай Муратов наш земляк, пугачевский полковник, хорошо, что нашелся человек, интересующийся его судьбой, кстати, как его зовут, ты его знаешь? – Нет, раньше я его не видел, а зовут его Салават Таймасов, погодика, кажется, я записал его телефон, впрочем, его можно найти на кафедре института, а телефон я все же поищу, может, найдется. Кстати, Таймасовы наши дальние родственники, я помню в ауле Яшелькуль жил Таймасов Усман, похоже, что этот историк его сын. Ты, наверное, не знаешь, как образовался Яшелькуль, а я знаю. Еще до коллективизации, наш дедушка Минигали* организовал колхоз, тогда из Караная переехало с ним тридцать дворов. Переселенцы разобрали свои дома и перевезли на новое место, аул назвали Яшелькуль, а колхоз «Кызыл Йондоз». Жили они хорошо, даже богато, земля и угодья замечательные, все работали в поле, лентяев и разгильдяев не было, дед Минигали был строгим, никому спуску не давал, так, что наш дедушка был первым председателем колхоза в нашем районе.

– Анвар, я знаю, что Салават Таймасов написал книгу об участии башкир в восстании Пугачева, хотелось почитать ее, но для этого нужно его найти. Разговор пошел дальше, стали вспоминать родственников со стороны отца и матери, кто еще жив, а кто уже умер. В разговор вступила Эльмира:

– Послезавтра приезжает из Москвы дочь с внуком, надо будетвыехать в поле собирать ягоды, а потом поедем купаться в Артюховский пруд.

– Ладно, организуем, – ответил Анвар, – в этом году ягод много уродилось, люди уже выезжают в поле. После обеда мы вышли во двор, брат стал показывать свой огород, там царил военный порядок: все грядки сделаны по линейке, с равными интервалами, овощи росли строго

в ряд, не было ни одной сорной травы.

– Поливаю два раза в день, рано утром и вечером, – с чувством сказал он, – посмотри, у соседей такого порядка нет, – было видно, что брат гордится своими достижениями. «Впрочем, у него всегда был армейский порядок», – вспомнил я.

– Сажаю всегда местные сорта, которые здесь хорошо растут, просто нужен надлежащий уход, тогда и урожай будет. Видишь, до сихпор остались банки с соленьями от прошлогоднего урожая, еще каждый раз берем банки с огурцами, когда идем в гости, хозяйки всегда просят принести.

– Да, ты прав, в любом деле нужен порядок и надлежащее прилежание, суть успеха в этом, жаль, что это начинаешь понимать только с возрастом, – сказал я и подумал о своей работе.

– К вечеру истоплю баню, попаришься и отмоешься с дороги, я как раз наготовил березовых веников, – Анвар даже зажмурился, предвкушая удовольствие.

После бани, попив чаю с медом, я позвонил своему другу однокласснику Нуриманову Явдату и мы договорились завтра навестить одноклассника Мансафа, который был давно прикован к постели. Утром пришел Явдат, еще со школы мы звали его «Яшка», это имя приклеилось к нему так прочно, что до сих пор все его так и зовут. Мы, не спеша, пошли по улице, вспоминая школьные годы; Яшка рассказывал, кто из наших одноклассников приезжал прошлым летом и какие новости у друзей детства. Так мы подошли к дому Хубутдинова Мансафа, на звонок вышла его жена, она узнала меня, хотя прошло много лет со времени последней встречи:

– Урал, мы так давно не виделись, ты меня хоть помнишь? – она с интересом рассматривала меня.

– Извини, пожалуйста, конечно, я забыл, как ты выглядишь, – ответил я, – Мансаф дома?

– Дома, мы уже никуда не ездим, тяжело, да и средств, для лечения, не всегда хватает, – с грустью произнесла она, – да вы проходите, он лежит в дальней комнате, ждет вас. Мансаф исхудал, но его твердый и ясный взгляд сказал многое, – он продолжал жить и бороться. На тумбочке лежали лекарства, рядом, под рукой, пульт от телевизора, а под кроватью я заметил гантели. Мансаф был искренне рад тому, что я приехал на родину издалека, и зашел навестить его – дружба одноклассников была еще жива. Он рассказал, где и как лечился, какие ему делали операции, не забыл припомнить хорошие и плохие стороны медицины и уровень квалификации врачей. «Пока человек здоров, он старается не думать о болезнях и врачах. Газеты и телевизионные передачи говорят только хорошее, ведь хирург, выйдя из операционной, должен сказать сакраментальное «Будет жить» и вытереть пот со лба. По такому же сценарию рассказываются истории о доблестной милиции, которая обезвредила преступников, хотя каждый из нас знает, что на самом деле все далеко не так просто и гладко», – с грустью подумал я, глядя на исстрадавшегося одноклассника. Следующий визит был к однокласснице Эле Гумеровой, она больше года назад похоронила мужа, теперь живет большом доме с дочками и внучками, ухаживает за больной свекровью и ведет хозяйство. Увидев нас с Явдатом, она даже не удивилась, а просто спросила:

– Урал, когда приехал, не ожидала тебя увидеть?

– Вчера приехал из Уфы на маршрутке, к обеду был уже в Стерлибаше, вечером я позвонил ему, и мы договорились встретиться, – ответил я, кивнув на товарища.

– У нас сегодня день визитов, мы заходили к Мансафу, он передает тебе привет – сказал Явдат.

– Спасибо, как он поживает, зайти к нему некогда, видите какое у меня хозяйство?

– Да уж, много наслышаны, тяжело, наверное, тебе? – спросил я.

– А что делать, приходится трудиться, ведь все это не бросишь. Помогают дети, без их помощи невозможно справиться, – Эля вздохнула и стала рассказывать, как живут дочери и что умеют делать внуки. Однако, ни усталости, ни обреченности в ее вздохе я не обнаружил, и подумал: «В те далекие школьные годы, никто из нас не мог себе представить, что ей в жизни придется нести на своих плечах большой, а иногда тяжкий груз забот, но она не жалуется и продолжает жить надеждами». Потом мы пошли в дальний конец Стерлибаша к моему коллеге и другу по Стерлибашевской больнице, Рахманкулову Мусе Нугмановичу, если можно назвать другом человека, который старше тебя на двенадцать лет. Он много лет проработал в райбольнице хирургом, был моим учителем в практической медицине и просто старшим и опытным человеком, помогавшим молодому специалисту жизненными советами. О тех годах я всегда вспоминаю с грустью и благодарностью. Сейчас он на пенсии, но жизненной энергии у него хватает – достраивает новый дом, возится с внуками. Застали мы его в огороде за прополкой картошки, было видно, что он не один день потратил на это, потому что картошка росла буйно, но аккуратно – не было ни одной сорной травы. Мы обнялись и от радости немного прослезились, Муса Нугманович, утираясь платком сказал:

– Рад тебя видеть здоровым, главное это, а в остальном у тебя должно быть все в порядке. Старею, чуть какая- то радость, сразу глаза на мокром месте. Когда приехал, как семья, работа, и вообще жизнь в Казахстане? Он выглядел так же, как и в те годы – худощавым, энергичным и оптимистичным, только больше морщин вокруг глаз и седин на коротко стриженой голове. Пригласил в дом, и пока его жена готовила чай, стал рассказывать о том, как строил, показывая оставшиеся недоделки. За столом стали вспоминать бывших коллег, кто и где работает, кто жив, а кто и умер, стало немного грустно. После паузы Муса Нугманович спросил Явдата:

– Ты, как я помню, художник, продолжаешь работать?

– Несколько лет назад я сделал персональную выставку работ, может, еще помните, но после этого уже не пишу. Муса Нугманович немного подумал и сказал: – Уж, извини, Явдат, на твоей выставке я не был, но говорили, что она прошла успешно, потом было много хороших отзывов.

Затем мы зашли к моей родственнице Светлане Ахметовой, чтобы сказать слова соболезнования, по поводу недавно умершей ее мамы тети Шахиды. Отец Светланы – Ахметов Абдулла Шангареевич, герой Советского Союза, отличился он на реке Днепр – будучи связистом, он установил связь с плацдармом и несколько раз переплывал реку, соединяя обрывы проводов.* Многие там погибли, а он остался жив и вернулся домой героем. Дочки Светланы уже выросли, обзавелись своими детьми, которые уже учатся за границей, кажется в Испании. Она угостила нас чаем, мы с Яшкой выпили по рюмочке, вспоминали школьные и студенческие годы. Потом пошли по Стерлибашу и зашли в аллею героев, где стоят бюсты Ахметова Абдуллы и Хасанова

Сафы*, кстати, тоже нашего родственника, а недавно тут установили новый памятник – бюст нашему земляку Каранаю Муратову*, бывшему полковнику Емельяна Пугачева. Башкирские герои разных поколений теперь стоят рядом, «в назидание потомкам», а оно простое – пусть каждый из нас совершит то, что ему положено. Безо всяких оговорок. В меру своих сил, а то и выше.

На следующий день приехали «москвичи», как их называл Анвар, дочь с сыном десяти лет, который уже закончил третий класс. Его отец довольно успешно занимается бизнесом, но каждый год он отправляет жену с ребенком на месяц в деревню, к бабушке и дедушке. Мальчику здесь нравится, поэтому он сразу стал вспоминать, что делал прошлым летом, спрашивать про соседских ребят, с которыми он играл. В аул Каранай мы поехали на «Жигулях», водителем оказался мужчина по имени Юнир – один из многочисленных знакомых Анвара, по кличке «Буре», он оказался моим ровестником и хорошо помнил меня, а я его основательно забыл. Проезжая деревни, и глядя, на знакомые с детства места, я невольно думал о тех давних временах пугачевского восстания, в котором башкиры принимали самое активное участие. «Каранай Муратов выезжал из этих мест со своими джигитами, поднимал народ, собирал сотни и шел к Пугачеву под Оренбург, интересно, о чем он думал, ведь для такого поступка нужна сильная мотивация. Я думал о Каранае Муратове, как о личности, кто он – лихой батыр, герой, как Салават Юлаев, или бывалый опытный воин, который заранее знает, на что идет, возможно, будет разбит и казнен, но все равно повел людей за собой?» – я вздохнул, эта тема давно занимала мои мысли. Аул стоит на берегу небольшой речки Кушкаин, в нее впадает другая речушка Карабуляк, по их берегам заросли тала и высокие тополя. Здесь, у самой речки, на окраине аула находится дом ветерана войны Сынтимера Янбаева. «Он прожил здесь всю жизнь, дом построили, когда женился и родились дети, тогда наш отец помог ему со строительным лесом и досками, а ставили его всем миром» – вспомнил я. Подъехав к дому, мы вышли из машины, Анвар хлопнул дверцей, которая плохо закрывалась, на звук вышел из дома сам хозяин – Сынтимер. Выглядел он постаревшим: почти весь седой, но волосы, как и в молодости, еще росли буйно, небольшой с горбинкой нос и крепкий подбородок, покрытый жесткой суточной щетиной, дополнял его облик.

– Урал, хорошо, что ты приехал, а то неизвестно, сколько еще проживу, – он обнял меня и я почувствовал его маленькое и худое стариковское тело. Он был рад неожиданной встрече с родственниками и все расспрашивал меня о жизни в Казахстане. День клонился к вечеру, жара спадала, легкий ветерок обдувал прохладой, мы сидели на веранде за столом с нехитрыми закусками и говорили о житейских делах: о детях и внуках, о том, как сильно изменилась жизнь.

Жена Сынтимера, Галия, умерла несколько лет назад, сейчас за ним присматривает пожилая женщина по имени Нина, его гражданская жена, которая неслышно ходила из дома на веранду, готовила чай. – Нас, участников войны в районе осталось совсем мало, многие болеют, сдает здоровье у фронтовиков. После дня Победы приезжали из района, поставили новый забор, глава администрации обещал квартиру в Стерлитамаке или Стерлибашеве, однако, что будет сделано – неизвестно, обещают не первый год, – сетовал ветеран. Домой мы выехали поздно, красное солнце катилось к краю неба, отсвечивая золотисто-красным цветом небольшие облака на горизонте. Глядя на этот закат, я снова вспомнил Караная Муратова и мысленно представил себе, как он, около двухсот сорока лет назад, впереди на коне, вел своих джигитов на войну и смотрел на эти красные закаты. «Безвестные герои моего народа, что у вас было на душе, какие чувства вы испытывали, о чем мечтали?» Тут я вспомнил Владимира Высоцкого: «А в конце дороги той – плаха с топорами».

Через день за мной приехал из Мелеуза на своей новой машине Марат, муж сестры Земфиры, и забрал меня с собой. Он работящий и очень легкий на подъем человек, с покладистым характером, дорогу по маршруту Уфа, Чесноковка, Стерлитамак, Мелеуз и Стерлибашево знает буквально наизусть. Много лет проработал на крайнем Севере, иначе не смог бы заработать на квартиру и машину. Когда наши родители были живы, они с Земфирой очень часто приезжали в Стерлибашево, ухаживали за стариками, помогали по хозяйству, а затем и похоронили.

В Мелеузе, заезжая во двор, Марат просигналил, на балкон вышла Земфира и помахала нам рукой:

– Привет, как доехали? Земфира самая младшая из детей нашей семьи, всегда стройная, а сейчас, можно сказать даже худая, радостно встретила меня, мы обнялись. Она засыпала вопросами:

– Как дела Урал абый, работа, семья, здоровье, как живется в Казахстане? Надолго приехал, а то каждый раз не хватает времени, чтобы как следует поговорить, а то и просто поболтать о жизни?

– Как говориться, хвала Всевышнему, все хорошо – семья в порядке, здоровье пока не подводит, а мелкие проблемы и ежедневные хлопоты есть, как у всех, стараемся решать их по мере появления. За ужином разговорились, я рассказал про Таймасова Салавата, который интересовался документами о Каранае Муратове, в ответ Земфира сказала:

– Я давно об этом думаю, мы плохо знаем историю своего народа, вернее совсем ее не знаем. С возрастом начинаешь понимать, что это важная часть нашей жизни, но ее как бы нет, в школах такую историю не преподают. Хоть бы кто-нибудь написал книгу об истории башкир, достоверно и правдиво, не скрывая ничего, я бы с удовольствием это прочитала, было бы, что рассказать своим внукам, может быть, ты напишешь?

– Думаю, что такая книга должна быть написана, это должен сделать профессиональный историк, а может быть, и целый коллектив авторов, возможно на уровне Академии Наук. Участие башкир в восстании Пугачева только часть истории нашего народа, вспомни, как храбро воевали башкиры в отечественной войне 1812 года в составе русских войск, как брали Париж. Даже жители нашего села Стерлибашева были участниками этой войны, сохранился список награжденных, а сколько наших погибло и стало героями в Отечественную войну? Со времен добровольного вхождения в состав России, башкиры несли воинскую повинность* и всегда участвовали во всех ее воинах, даже изгоняли поляков* из Кремля в 1612 году. История есть история, история есть то, что уже случилось, когда невозможно исправить ее темные и неприглядные стороны, поэтому, всегда были и есть желающие переписать и приукрасить историческую действительность, правду. Восстания башкир и участие в пугачевском восстании это наша история, и у нас есть право этим гордиться.

На следующий день мы поехали в дом отдыха на Нугушском водохранилище. Три дня прошли как в сказке, мы катались на теплоходе среди неописуемой красоты природы, купались, загорали, съезжали с водяной горки, я прыгал с вышки, а вечерами допоздна сидели у костра, жарили шашлыки. Я спросил Земфиру:

– Вы же ездили в Азнаево, как поживают наши родственники со стороны мамы?

– Там открыли мемориальный дом музей Имашева Тимербулата*, таланливого артиста, режиссера Башдрамтеатра и первого директора Башкирского театра оперы и балета. Оказалось, что создали и содержат этот музей на свои деньги Резеда и Ляля – дочери бывшего директора Азнаевской школы Адгама Имашева, а ведь Тимербулат Имашев, наверное, помнишь, приходится нашей маме двоюродным братом.

– Конечно, помню, жаль, что времени на поездку в Азнаево у меня не хватит, придется в следующий раз, но уже обязательно.

Потом Марат отвез меня в Стерлитамак, и я заехал к своей однокласснице Амине Исмагиловой. Живет она одна, сына женила, и молодые живут отдельно, она часто ездит в Стерлибашево, встречается с одноклассниками. Мы смотрели фотографии школьных лет, было грустно видеть нас самих детьми, подростками и совсем юными. Амина позвонила подруге, та дала адрес и телефон Таймасова Салавата, но сначала мы поехали к Таймасову Тимерхану, однокласснику. Побродив по улицам, где кипело строительство, мы, наконец, нашли нужный адрес. Двухэтажный добротный особняк выложен красным кирпичом, крыша покрыта зеленой черепицей, двор отгораживал металлический узорный сварной забор на кирпичном фундаменте. Когда подошли к воротам, то из конуры выскочил огромный лохматый пес и залаял громогласным голосом, тут вышел и сам хозяин. Мы крепко обнялись и разглядывали друг друга, я с удивлением обнаружил его, знакомую сошкольных лет, цепкую хватку.

– Когда приехал? – спросил Тимерхан.

– Да, уже больше недели, везде хочется побывать, вот теперь дошла очередь и до тебя, рад видеть, что здоров и живешь совсем неплохо.

– Сам-то здоров, как жизнь в Казахстане, что делают, братья казахи?

– Обстановка там спокойная, жить можно, да и к специалистам относятся уважительно.

– А у тебя, Амина, как дела, мы с тобой не виделись уже год, хотя живем в одном городе и почти рядом.

– Спасибо, Тимерхан, жизнь идет своим чередом, сына я уже женила, теперь с нетерпением буду ждать внука или внучку.

– Ну, дорогие, проходите в дом, будем знакомиться. Миниса, у нас гости, мои одноклассники из Стерлибашева, – представил нас он, – женщина, улыбнувшись, сказала:

– Тимерхан, я знаю всех твоих одноклассников, а его не видела ни разу, – она протянула мне руку, – Миниса.

– Урал, – ответил я на приветствие, – приехал из славного города Алматы, это в Казахстане, живу я там уже более двадцати пяти лет.

– Далековато тебя забросила жизнь, давай приезжай обратно, на родину, – Тимерхан похлопал меня по плечу, – здесь твои родственники, друзья и одноклассники.

– Я тоже ему об этом говорила не один раз, но он что-то отмалчивается, – Амина посмотрела на меня.

– Ну, проходите, сейчас будет готов чай, – сказала хозяйка и начала накрывать на стол.

К Салавату Таймасову приехали уже в сумерках, позвонили в домофон, дверь подъезда тотчас открылась, мы поднялись на третий этаж, нашли нужную квартиру. Хозяин оказался мужчиной средних лет, в очках, с залысинами, был он среднего роста и среднего телосложения с внимательными глазами и несколько поджатыми губами.

«Ум и терпение у него есть, то, что нужно для ученого, а тем более для историка» – подумал я. Амина представила нас:

– Салават, это мои одноклассники – Тимерхан и Урал. Тимерхан живет здесь, в нескольких кварталах отсюда, а Урал приехал из Алматы в гости к своим родственникам.

– Ну, что же, проходите, – пригласил Салават. Квартира состояла из двух комнат, в одной из них был кабинет хозяина. Там стоял большой стол, на нем компьютер, одну стену занимал встроенный книжный шкаф, забитый книгами и журналами, а на столе и стульях лежали, в кажущемся беспорядке, журналы, ксерокопии с журналов и компьютерные распечатки. Салават пригласилнас на кухню:

– Я сейчас один, жена с детьми уехала в аул к родителям, а у меня есть работа, хочу к осени подготовить книгу. Присаживайтесь, сейчас вскипит чайник.

– Салават Усманович, мой отец первым начал заниматься историей Караная Муратова, он же родился и вырос в этом ауле, а брат Анвар говорил, что вы приходили к нам, но материалы унес Марс, другой брат. Я знаю, что вы написали книгу об участии башкир в пугачевском восстании, а значит, много знаете о нашем земляке Каранае Муратове, не могли бы вы подарить мне эту книгу, был бы очень признателен.

– Я немного знал вашего отца, слышал о нем много хорошего, он ведь был директором школы, и многие учились у него. А вы Урал, где живете, я про вас ничего не знаю?

– Я давно живу в Алматы, приезжаю довольно редко, наверное, поэтому многие меня потеряли из виду, а сейчас приехал в отпуск, хочется увидеть родственников и друзей. Узнал, что вы написали книгу, поэтому очень захотелось встретиться, поближе познакомиться и поговорить. Тимерхан мой одноклассник, он тоже родом из аула Каранай и мой дальний родственник, поэтому он тоже заинтересовался историей нашего земляка.

– Очень рад познакомиться с вами, Урал и Тимерхан, я недавно закончил шежере – нашу родословную, оказалось, что мы все являемся родственниками. Он принес большой квадрат бумаги и стал показывать родословную наших предков и давать комментарии – было захватывающе интересно! С восхищением и искренним воодушевлением я сказал:

– Поздравляю Салават, вы настоящий историк, историк по призванию! Тот скромно заулыбался и принес свою книгу:

– Урал, это последний авторский экземпляр, хранил для себя, но сейчас такой случай, что я не могу не подарить ее вам, подождите, сейчас подпишу.

От Уфы до Алматы нужно ехать на поезде трое с половиной суток, с пересадкой в Астане, но за чтением книги Салавата Таймасова время пролетели быстро. Потом, собирая материал о Каранае Муратове, я нашел много интересных сведений и о других героях, которые смогли поднять народ на беспощадную борьбу, на самую крупную в истории человечества крестьянскую войну. В один из пасмурных ноябрьских вечеров, я сел за компьютер и написал: «Башкиры. История Караная Муратова пугачевского полковника».




Глава II. Начало. 17 октября 1773 года


Они (башкиры) одни во всем нашем государстве владеют землей на вотчинном праве.

Им в другом месте нигде даром земли не дадут и даже у казаков земля казенная, им не принадлежащая, которую они ни продавать, ни отдавать кому-то не могут, а башкирам все это дозволено законом.

    Оренбургский и Самарский генерал губернатиор А.П.Безак. 19 век.




1. Семья


Указной* сотник Каранай Муратов, исполнявший обязанности волостного* старшины, ехал домой из аула Уршакбашкарамалы*, куда он ездил, чтобы навестить свою дочь Бибиасму. Он выдал ее замуж за сына местного батыра, свадьбу сыграли месяц назад, а сейчас был там по приглашению сватов. Его сопровождали сыновья – старший Алдарбай, которому летом исполнилось двадцать два года, и Адильбай, моложе на два года, сейчас, они легко гарцевали на горячих конях. Каранай выглядел внушительно*, у него была крепкая, поджарая фигура, рост выше среднего, широкие плечи, начинающая седеть голова, ему шел тридцать девятый год, на веснушчатом лице рыжеватые борода и усы, и решительный взгляд серых глаз. Поверх стеганого бешмета, на нем был зеленого цвета простой елян*, на голове малахай из рыжей лисы с хвостом, спадающим на спину. На поясном ремне, украшенном серебряной застежкой в виде скачущего волка, висела кривая сабля с cеребрянной рукояткой в дорогих ножнах с витиеватым травяным узором, а за пояс заткнут пистоль. Своим обличьем и характером он был похож на своего деда Алдарбая – никогда не отступал в трудные минуты жизни, а наоборот, делал все для победы. Его любимый гнедой жеребец, хорошо отдохнувший за ночь, норовил пуститься вслед за другими, но Каранай придерживал его прыть, ему не хотелось тряски и суеты, он был настроен на размышления. Старший сын Алдарбай был похожим на свою мать Фатиму – у него выразительное и красиво-мужественное лицо, еще по-юношески стройная, но уже крепкая и ладная фигура, он был вооружен саблей и пистолем. Адильбай, худощавый и быстрый джигит, с бегающими черными глазами, был заядлым охотником, держал в руке ружье, кроме этого, у обоих за спиной в налучниках висели луки* и колчаны стрел – традиционное оружие башкир. Джигиты пустились вскачь друг за другом вдоль берега речки, с молодым льдом и заскочили в заросли тала. Адильбай приостановился, поглядывая по сторонам, ища лисьи и волчьи следы, и решая, когда можно будет выехать на охоту. Он повернулся к Алдарбаю:

– Говорили, что волков в этом году будет много, но я пока их следов не вижу, а только заячьи! Тот согласно кивнул головой:

– Летом я видел волчицу с выводком, но трогать не стал, похоже, на то, что ее нора на склоне вон того холма, – он показал камчей. – А заячьих следов много, так что еды для волков будет достаточно, – отметил Адильбай.

День сегодня выдался холодным*, днем раньше выпал первый снег, но не растаял, зима обещала быть ранней. На березах и тополях еще золотились остатки листвы, на полях кое-где, сквозь снег, просвечивала зеленая трава, на лугах стояли стога сена, в аулах неторопливо текла размеренная жизнь. Солнце неярко просвечивало сквозь белесые облака и клонилось к горизонту, когда они доехали до дома. Во дворе залаяли две крупные собаки, Алдарбай окликнул их:

– Кошкар, Актырнак! – псы, узнав хозяев, завиляли хвостами. На лай вышла из дома Фатима, старшая жена Караная, невысокая, немного располневшая красивая женщина с небольшим, с горбинкой носом и черными глазами. Нетронутые сединой черные прямые волосы были сплетены в две косы с монетами, которые звенели при ходьбе. На ней был синий камзол с желтыми узорами, надетый поверх отрезного в талии платья с длинной юбкой. Из украшений был нагрудник из красных и зеленых бус, в перемежку с мелкими серебряными монетами.

– Каранай, Алдарбай, Адильбай, как поездка? – она приняла у мужа

повод. Каранай слез с коня, отряхнулся, поправил кривую саблю на поясе и подошел к жене:

– У нас все хорошо, Фатима, как дети? Вот, сватья передала гостинцы, – он кивнул на переметную сумку.

– Хвала Всевышнему, все здоровы. Таштимер катал сегодня Бахтыгарея на лошади, ему так понравилось, что он не хотел слезать.

– Таштимер, иди сюда, – Каранай обнял, вышедшего на крыльцо сына, и потрепал по вихрастой голове, – сынок, занеси узел, да присмотри за лошадьми. Братья, подойдя, похлопали друг друга по плечу:

– Как, братишка, все дела сделал? – спросил Алдарбай и подмигнул.

– Чем больше делаешь, тем больше дел находится, – философски ответил тот и улыбнулся.

– Подрастешь, дел будет еще больше, по себе знаю, – Адильбай строго посмотрел на младшего брата.

– Всех дел не переделаешь, поэтому я стараюсь не потеть, – Таштимер повел коней в стойло.

– Хорошо, что отец этого не слышал, а то вспотел бы под камчей, – пробурчал Адильбай.

У Караная был большой рубленый пятистенный дом, построенный по русскому типу с печкой с пристроенным с боку казаном, с деревянным полом из досок и широкими нарами. Жили семьей дружно, главной в доме была старшая жена Фатима, которая управляла младшими женами и всеми детьми. Семья большая – три жены и десять детей: шесть сыновей, четыре дочери и внук. Алдарбай был женат и жил отдельно от родителей, дом его стоял напротив, через улицу, своего первенца он назвал Исламбеком, второй сын Адильбай тоже был женат, но, по обычаю жил с родителями, а детей еще не было. Старшей из дочерей Бибиасме было восемнадцать лет, месяц назад ее выдали замуж, и она уехала жить в семью мужа в аул Уршакбашкармалы. Второй, самой любимой дочери, Сабире было еще только шестнадцать лет. Детям от второй жены Гильминисы – Таштимеру было пятнадцать, Биктимеру – шел четырнадцатый год, Бикхуже – двенадцать лет. Дети от третьей жены Юмабики – дочери Айхылу и Минхылу, а самому младшему сыну Батхтыгарею не было еще и двух лет. Когда они вошли в дом, шустрый черноголовый мальчик заторопился к отцу на нетвердых ногах, протягивая ручки вперед.

– Бахтыгарей, сынок, иди сюда! – Каранай высоко поднял его на вытянутых руках, – смотрите, будет настоящим джигитом! Повернувшись к младшей жене, он передал ей ребенка:

– Юмабика, возьми ребенка, береги, чтобы не упал и не разбился.

Жены стали накрывать дастархан к чаю, Гильминиса занесла большой кипящий медный самовар и начала заваривать чай с душицей, а Юмабика раскладывала на большой холщевой скатерти – дастархане, молоко, масло, мед, курт и пресные лепешки. Фатима спросила:

– Как живется нашей дочке, не обижают ее, она ведь у нас с характером?

– Да, нет, вроде. Хотя Галинур и горячий джигит, но его мать, наша сваха, женщина со спокойным характером, так, что они вдвоем с Бибиасмой нашли верный подход к нему.

– Бибиасма не беременная?

– Пока не видно, еще прошло мало времени, думаю, что если это произойдет, то наша сваха нас известит.

– Помнишь, как летом, в самый сенокос, приезжал Галинур? – спросила Фатима, – тогда он был неразговорчивым и стеснительным, а оказался горячим джигитом.

– Ну, по молодости лет, все мы были горячими, хорошо, если он вовремя возьмется за ум и остепенится.

– Да, храни его Аллах, пусть будет так.

После чая Каранай прилег вздремнуть, но сон не шел, на душе было неспокойно. Еще в начале октября появились слухи о бунтовщиках яицких казаках, которые собирались около Оренбурга, о том, что объявился новый русский царь* Петр III, и что казаки громят крепости и вешают офицеров. Узнав об этом, Каранай подумал: «Казакам сильно урезали вольности, соль теперь им нужно покупать, а жалованье уменьшилось, старшин, теперь, как и у нас, не выбирают, а их назначает сам губернатор. Последние указы Абей батша* сильно обидели башкир, меня везде спрашивают, почему так происходит и что будет дальше. Еще раньше запретили иметь кузницы*, что даже колесо телеги обуть непросто, ясак* отменили*, но запретили самим варить соль и заставляют покупать в магазеях – это уже слишком. Да и жаловаться теперь не кому и некуда, царица запретила жаловаться*, а что нам делать – остается надеяться только на себя. Неделю назад в аул Каранай приезжали агитаторы повстанцев, их было пять человек – двое казаков, один калмык и двое башкир, они остановились на майдане в центре аула и стали созывать народ. Жители аула видели их впервые, поэтому собралась небольшая толпа любопытных, а один из агитаторов, молодой башкир лет двадцати, стал спрашивать собравшихся:

– Как живете, кто вас притесняет, есть жалобы? – он помолчал немного, но, не дождавшись ответа, громко сказал:

– Башкиры! Говорили, что Абей батша убила своего мужа, царя Петра III и захватила царский престол. Но царь не умер, а долго скрывался, сейчас он объявился, зовут его Пугачев, а по – нашему – Бугас батша. Слушайте, сейчас я прочитаю вам его письмо к нам, башкирам, письмо это называется «Манифест»*: Я царь Петр Федорович, даю башкирам волю, свободное пользование землей, реками и угодьями, освобождаю от богатеев, захвативших ваши земли. Поднимайте народ против помещиков, захватчиков, за нового царя, гоните всех из своей земли!

– Как, говоришь, зовут нового царя? – спросил его острый на язык, Буранбай.

– Бугас батша.

– Так, значит, выходит, что он воюет против своей жены, Абей батша?

– Этого я точно не знаю, – сказал джигит и спросил у казака, по-русски:

– А кто его жена, Абей батша? Немолодой казак, подумав, ответил:

– Да, его жена царица Екатерина II – принцесса немецкой крови, она его свергла и хотела убить. Агитатор перевел, народ зашумел, а Буранбай хитро сощурился:

– Да, чудные дела творятся на белом свете, жена воюет со своим мужем с помощью армии!

– Да, выходит, что Бугас батша воюет против нее, бояр и помещиков. Башкиры, прогоним с нашей земли русских богатеев. Угнетенный народ собирается сейчас возле города Ырымбур, с нами казаки, русские крестьяне, татары и мишары, – все поднялись на борьбу! Люди слушали молча, но с агитаторами никто не пошел, тогда Караная не было в ауле, но уже знал содержание манифеста Емельяна Пугачева к башкирам, читал также и манифест к казакам*.

На следующий день в аул Каранай приехал главный старшина Ногайской дороги Алибай Мурзагулов* с охраной и младшим сыном Хураммом, молодым и статным джигитом. Мурзагулов был авторитетным человеком на Ногайской дороге, его знали и уважали башкирские старшины всех четырех дорог*, хотя с Каранаем он был знаком давно, но в его ауле был впервые. Хозяин встретил гостей у ворот:

– Ас-салляму аляйкум*, – приветствовал Алибай, протянув обе руки.

– Уа аляйкум ас-саллям, – ответил Каранай, с поклоном здороваясь с главным старшиной. После традиционных слов приветствия, они вошли в дом, Каранай представил своих жен и детей, старшие сыновья, занятые делом, в это время отсутствовали. После расспросов оздоровье и благополучии, они перешли к делу.

– У меня письмо от Уфимской канцелярии* за подписью воеводы Богданова, – сказал главный старшина, – нам приказано собрать отряд из башкир и мишарей для подавления мятежных казаков во главе с их атаманом Пугачевым. Тебе нужно собрать своих людей и подойти к Стерлитамакской пристани*, даю три дня. Сколько конных можешь поставить? – Алибай пристально посмотрел на Караная.

– Человек сто, как обычно, со своим вооружением, провизией на три дня и вьючной лошадью, – ответил тот.

– Нужно больше, собери один полк, не менее пятисот человек, поэтому назначаю тебя походным старшиной, – Алибай хмуро посмотрел на Караная, – знаю я тебя, всегда держишь запас.

– Запас на то и запас, что его достают в нужное время, – ответил Каранай, хитровато прищуривая глаза. – Думаю, что собрать удастся не более двухсот пятидесяти, но если мы пойдем против восставших казаков, то добровольцев не будет, придется собирать только тех, кому положено по нашему закону, – закончил он серьезно.

– Давай, рассылай своих людей по аулам, а я немного отдохну у тебя, – и продолжил, – вот мой самый младший сын Хурамм, иди сюда, познакомься, – это сотник Каранай Муратов, сын старшины Мурата Алдарова* и внук знаменитого башкирского героя Алдара Исекеева*, я тебе о них рассказывал не раз.

– Я много слышал о вашей семье и про Алдар батыра, рад познакомиться, уважаемый Каранай агай! – Хурамм подошел, поклонившись, протянул обе руки для приветствия.

– А у тебя, Алибай, растет славный джигит – красивый, статный, да и умом аллах не обидел – умеет складно говорить!

– Это мой младший сын, моя надежда и опора в старости, старшие сыновья уже живут самостоятельно, а Хурамм будет жить со мной, теперь нужно подыскивать невесту, пришла пора его женить. Мужчины расположились на расписной кошме, подложив под бока шитые узором подушки, женщины накрывали дастархан. Здесь была и Сабира, черноглазая девушка с вьющимися темными волосами, заплетенными в две длинные косы. За это лето она подросла, оформилась и превратилась в настоящую красавицу, – ее слегка раскосые, черные и всегда смеющиеся глаза, уже не давали покоя каранаевским джигитам.

– А у тебя дочь красавица, – Алибай посмотрелся на девушку, – когда замуж выдашь?

– Конечно пора уже, но еще не решил окончательно, трудно расставаться с любимой дочкой.

– Сабира, дочка, сходи за водой, приказала ей Фатима, – да только быстро.

Сабира взяла кожаное ведро и пошла за водой к роднику. На ней было зеленое отрезное в талии платье с оборками, украшенное лентой, штаны с широким шагом, нарядный передник, камзол с позументом, поверх был надет распашной кафтан из зеленого сукна с отделкой, на груди звенели украшения из серебряных монет. На голове была шлемовидная шапочка, отороченная мехом и покрытая монетами, ноги были обуты в мягкие кожаные сапоги с высокими голенищами. Ей нужно было пройти по тропинке к роднику через заросли тала, она шла не спеша, напевая вполголоса свою любимую песню, когда навстречу ей вышел Хурамм. Оба остановились в некотором замешательстве, но первой пришла в себя Сабира:

– Ты кто, сын старшины Алибая? – она посмотрела на него искоса, прикрыв лицо концом платка. На ее тонком запястье блеснул серебряный браслет, а на пальчиках кольца с зеленым камнем.

– Да, я его младший сын, меня зовут Хурамм, – тихо произнес он, не сводя с девушки глаз. – А тебя как зовут?

– Я Сабира, дочь Караная Муратова, ты зачем пошел за мной, хотел напугать, а если я закричу?

– Нет, ты очень красивая, я только хотел познакомиться с тобой, а не пугать, – смутился он и начал поправлять лисий малахай на голове и саблю на широком булгарском* кожаном ремне с серебряными украшениями.

– А ты откуда приехал, где ваш дом? – поинтересовалась Сабира.

– Мы живем в ауле Альбей, мой отец главный старшина Ногайской дороги.

– Когда поедете обратно?

– Сегодня. Мой отец должен обсудить важное дело с твоим отцом, а поедем засветло, сейчас стало опасно, везде могут быть бунтовщики казаки. А у тебя есть парень или жених?

– Пока нет, но отец уже говорил, что мне пора замуж. А у тебя есть девушка?

– Нет, отец хочет меня женить на дочери одного старшины, но я не хочу. Я хочу увидеться с тобой еще раз, буду ждать удобного случая, чтобы приехать в Каранай, будешь меня ждать?

– Когда следующий раз приедешь, тогда и скажу, а теперь мне надо скорее домой, мама ждет воды. Прощай!

– Прощай, Сабира, я приеду, жди меня!

Отдохнув после обеда, главный старшина Мурзагулов с сыном и охраной уехал. Каранай Муратов остался в задумчивости: «Что-то должно произойти», – подумал он, – «может, получится так, что мы не будем воевать против Бугас батша, но войско надо собрать. Многие башкиры уже сейчас готовы подняться, а мы что, будем стоять в стороне? Если раньше башкиры восставали против русских, то теперь, похоже, будем воевать вместе с русскими. А что же думает Алиби, неужели он не пойдет против Бугас батша?», – думал Каранай, вспоминая, свое первое закомство с главным старшиной.

К вечеру вернулись с мельницы сыновья Алдарбай и Адильбай с соседским джигитом Мухамадьяном, привезли на подводах муку. Их встретили, уже вернувшиеся с поля, Таштимер с Биктимером, все стали заносить мешки в амбар, Каранай подошел к сыновьям:

– Таштимер, как закончишь дела, извести джигитов нашего аула, пусть еще до заката, соберутся здесь у нас, но сначала зайди к своему дяде Ырысаю, скажи также Иткуста и Таймасу, пусть придут сейчас, не задерживаются. Первым пришел младший брат, они поздоровались:

– Как житье-бытье Ырысай? – спросил его Каранай.

– Живем, по-тихоньку, скоро зима, все дела уже сделаны, хорошо бы теперь и на охоту, – ответил Ырысай и внимательно посмотрел на брата. Ырысай младше на три года, с черными прямыми и непокорными волосами, с такой же черной бородой и усами, был горячим, иногда даже вспыльчивым, но отходчивым. Он был прямодушным, но не глупым, просто не умел держать в себе что-то, всегда говорил прямо и открыто, за что его многие остерегались.

– Охоту придется отложить на долгое время, похоже, что начинается большая война, слыхал про Бугас батша?

– Как не слыхать, все об этом только и говорят, а с кем мы, башкиры, собираемся воевать? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нас собирают против восставших казаков во главе с Бугас батша. Я хочу с вами поговорить об этом, с кем мы будем воевать?

– Известно с кем, с царскими чиновниками и богатеями, захватчиками наших земель. Давно пора уже, а то забирают лучшие земли, запретили держать кузницы и самим варить соль, мы, что живем на чужой земле? – Ырысай сжал кулак и поднял руку. Тем временем подошли Иткуста и Таймас, степенно поздоровались:

– Ас-саллям аляйкум Каранай агай, какие новости?

– Приезжал Алибай Мурзагулов, у него приказ собрать войско против бунтовщика Бугаса, нам он приказал собрать пятьсот башкир, как думаешь, сколько мы сможем на самом деле?

– Конников двести – двести пятьдесят, но не больше, – подумав, ответил Иткуста, – многие не пойдут воевать против казаков.

– Я тоже так думаю, – присоединился Ырысай, – людей можно было бы собрать и больше, если идти воевать против царских солдат. Каранай спросил об этом не потому, что не знал сколько они могут собрать, а для того, чтобы узнать мнение двух близких ему людей – младшего брата и верного друга. Ырысай всегда горячий и непосредственный, решителен в высказываниях, а Иткуст говорил взвешанно и убедительно, они были противоположностью друг друга. Каранай выдержал паузу, внимательно посмотрел мужчинам в глаза:

– Я решил назначить вас, вместе Алдарбаем, сотниками, а тебе, Таймас, будет отдельное поручение. Постепенно люди собрались у дома старшины, и они вышли к джигитам, Каранай объявил:

– Вы слышали про Бугас батша? Сегодня приезжал главный старшина Ногайской дороги Алибай Мурзагулов и назначил меня походнымстаршиной. Нам нужно собрать людей и идти воевать против Пугачева – Бугас батша, поэтому уже завтра с утра разъезжайтесь по аулам. Вы должны взять с каждого двора по одному – два человека с двумя конями, своим питанием и вооружением. Мужчины разом заговорили:

– Слышали уже, приезжали к нам от Бугас батша! Мы, что пойдем воевать против? Нам обещают волю, обещают прогнать царских угнетателей – не пойдем!

– Тише! – Каранай успокоил земляков. – Сейчас нам нужно собраться и стать настоящим войском, пойдем мы или не пойдем против него, это мы должны решить сами. Послезавтра утром мы, каранаевские, выедем из аула, и по дороге соберем всех остальных, а к вечеру мы должны подойти к пристани Стерлитамак. Те, кто не успеют, то пусть добираются до места сбора сами, военный порядок обычный: на десять всадников – десятник, на пятьдесят – пятидесятник, на стосотник, на пятьсот всадников – старшина. Из толпы ответили:

– Вот это правильно, это по-нашему! Подождав, когда все утихнут, старшина сказал:

– Назначаю Ырысая, походным сотником, он соберет всех наших. Ему хоть и не приходилось воевать, но джигит он храбрый, быстро думает, этим похож на нашего деда Алдарбай батыра.

– Это хорошо, что он будет сотником, мы за него! – заговорили джигиты.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=51289572) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения